Статья из газеты "Оренбургский листок" от 9 июня 1885 года. № 24
Окрестности Оренбурга и мало живописны и бедны чем либо замечательным. Но если мы удалимся верст за 60, то в одну сторону встретим Илецкую Защиту с ея знаменитыми копями, на которых, говоря между прочим, многие из жителей Оренбурга и не бывали; в другую же, прямо противоположную сторону, встретим почти на том же расстоянии и тоже интересное место – медные рудники, называемые новыми каргалинскими, в отличие от старых, находящихся близ Марьевки. На этих рудниках, в качестве туристов, уже решительно никого не бывает, хотя они заслуживают внимания уже по одному тому, что это рудники, находящиеся близко от города.
Рудники лежат почти на север от Оренбурга на землях казаков оренбургской станицы. Земли эти по частям арендуются у казаков несколькими частными лицами и обществами, за попудную плату. Арендующие устраивают конторы или дома для прикащиков, т.е. надзирателей за работами рудой, а также помещения для рабочих; последние получают копейки 4-5 с пуда вынутой руды если руда сухая и до 8-10 коп., если руда в воде. Отыскивают руду на новых местах по догадкам, по направлению старых, конченных (?) жил руды; для окончательного удостоверения предпринимается бурение. Сначала работа ведется обыкновенным буровым инструментом, когда же дойдут до рудной породы, т.е. минеральной породы, сопровождающий руду то вместо бурана (?) к низу бурового стержня привинчивается стакан – железный, полый цилиндр с отверстием внизу; внутри стакана находится металлический шарик, закрывающий отверстие стакана, когда он бывает в отвесном положении. Весь буровой прибор, представляющий ряд железных стержней, очень тяжел и действует как молоток или пешня, пробивая скважину при опускании книзу; в скважину льется вода для размягчения почвы. Прибор, ударяясь с силой во дно скважины, отбивает части породы; при опускании же прибора снизу на стакан давит вода и отбрасывая шарик от отверстия, вместе с мелкими частичками пород и руды входит в стакан; при поднятии стакана кверху, стакан шариком запирается, а вода с частицами руды остается и выливается для исследования. Если из 100 пудов руды можно получить около 5 пудов меди, то руда разрабатывается. Во многих местах на рудниках замечаются кучи земли; эта земля или вынута из шахт или при ближайшем рассмотрении оказывается состоящей из кусков руды; но руда эта не идет в дело, потому что содержит менее 5% меди; нужно заметить, что руда не переплавляется на рудниках, а везется на уральские заводы на лошадях, часто верст за 400; эта перевозка обходится не один десяток тысяч; отсюда понятно, почему руда, заключающая менее 5%, не везется на заводы: перевозка ее окупилась бы.
Если же бы завод устроился на рудниках, то и эта руда пошла бы в дело, а ее не одна тысяча пудов. Вообще здешняя руда богата медью: содержит иногда до 10% меди; к тому же она не имеет нисколько серы, и, говорят даже, содержит порядочный процент серебра.
Работа на рудниках тяжелая, приходится работать часто чуть не по колено в воде, воздух спертый и сырой. Для выбирания руды сначала делают шахту, т.е. вертикальный ход вплоть до руды; потом проводят штольни или горизонтальные подземные ходы, удлиняющиеся по мере выбирания руды; спускаются в шахты или в бадье, или по вертикальным лестницам; руду подвозят к шахте в тачках и вынимают бадьями. При слове рудник в нашем воображении являются конечно горы, но тут мы ошибаемся: эти медные рудники тем и интересны, что они находятся в местности волнообразной, а ни как не горной.
Пока у вас город в виду, вы встречаете кой где лесок; отъедете верст 15… начинается степь ровная, гладкая; проедете верст 40 – начинается воднообразная местность и так до самих рудников. Подъезжая к рудникам, вы и думать не будете, что они так близко: вам будет видно несколько как бы усадеб, кучи земли и какие-то поленницы, при этом почти ни одного деревца, а местность совершенно степная (?) впрочем в балках есть и лесная растительность, но незначительная и сразу незаметная. «Вот и рудники»! При этих словах и при виде окрестностей наступает разочарование. Да, это и есть рудники! Вот они и интересны тем, что вовсе не в горах а в благоухающей степи вы увидите добывание прекрасной медной руды и так недалеко от Оренбурга. Остановиться можно в конторе или на хуторах, которых здесь несколько. Тут можно получить самовар, молока, яиц, масла, а летом всякой огородины и ягод. Воздух на рудниках прелестный, ароматный, здоровый; множество цветов; есть речка Каргалка, в которой можно купаться и ловить рыбу, любители ягод найдут множество клубники и вишни. Для осмотра возьмем напр. Рудник графини Коссаковской. Рудник лежит на покатости; глубина шахты 46 сажень, руда водная; вода постоянно откачивается насосом, приводимым в действие лошадьми; когда же ее накопится много, то действуют и бадьями. В шахту спускаются по лестницам со свечой в одной руке, что не совсем удобно при спускании, да еще по совершенно вертикальным, скользким лестницам. Когда я спускался, то свеча два раза гасла, приходилось, держась одной рукой, нагибаться и зажигать свечу у провожатого; наконец достигаем штольни; штольня сырая и такая низкая, что приходится сгибаться под прямым углом, а если по забывчивости захочешь выпрямиться, то больно ударишься спиной о потолок; рабочие при провезении руды сбивают спину до крови. В некоторых местах штольня укреплена сваями (породы сопровождающие руду песчаниковые или глинистые); по полу штольни бежит вода четверти на полторы, и приходится идти широко расставив ноги, ступая на возвышенные бока пола. Через несколько минут перед вами открываются и копи. Они представляют вид большой, низкой, неправильной комнаты, в стенах которой пятнами зеленеет и синеет руда; потолок подперт неправильной формы столбами рудных пород и руды; в некоторых местах из стен пола бьют ключи чрезвычайно холодной воды. От странствований пот с меня лил ручьями, да к тому же я оделся в армяк, чтобы не выпачкаться. Рабочие, смотря на меня, посмеивались: «что, барин, жарко; с непривычки; а мы вот ничего, ходим, только спины посодраны. Небось пить хочется, продолжал один: а водичку эту нельзя пить, больно жесткая» (сильно насыщена медными солями). Редкие сальные свечи тускло освещают сырые копи. Куски руды отбиваются с помощью стальных клиньев, по которым бьют тяжелым молотом. Я отбил кусок пуда в два, а больше не мог, руки молотка не поднимают, а молоток-то 35 фунтов.
Заработал, говорю, на нынешний день. (Работали 8 к. с пуда). Рабочие смеются: «этого и на хлеб не хватит, а мы ведь и чай пьем, да, небось, чаще тебя, барин? Мы ведь раза четыре пьем; как и не пить-то; после этакой каторжной работы сгоришь». Очень твердую руду рвут порохом. В глубокую скважину особенно приготовленный патрон и зажигают его пороховой ниткой (?); сами рабочие при этом уходят, т.к. руда отлетает далеко. При мне рвали руду, и звук был оглушительный и многоголосный. Бывают обвалы спросил я? – Как не бывать, бывают; только Бог хранит, людей не давит, сказал один рабочий набожно. – «Да вот», сказал он и ударил молотком в потол. Раздался глухой звук, облачающий пустоту в потолке; значит порода отстала пластом и ждет сотрясения, чтобы обвалиться. Полумрак, сырость, непрочность окружающих пород как то удручающе действуют, и каким ярким показался мне солнечный свет и как легко вздохнулось, когда я вошел на верх. На верху может заинтересовать бурение, сортировка руды, наконец сама руда, в которой попадаются отпечатки овощей, папоротников, листьев деревьев, окаменелое дерево; я видел два очень толстых пня окаменелого дерева, которые могли бы служить оригинальными тумбами. – Кроме того около рудников есть штольня сажень 50, открывающаяся при основании одной возвышенности; она была устроена для стока воды и теперь заброшена; она выше роста человека; идти надо со свечами. В ней великолепные узоры образует белая грибная плесень, спускающаяся причудливыми фестонами, с массой капелек воды, необыкновенно блестящих при свечах. – Проезд до рудников часов 8.
В.
Материал предоставил Александр Исковский.
